Татьяна Замировская: "Лингафонный кабинет"

Татьяна Замировская об английском произношении белорусских исполнителей для "БелГазеты": "За белорусское произношение английского, как правило, стране бывает стыдно только на "Евровидении". Потому что там и музыки-то толком нет – вслушиваешься в текст и хочется провалиться под землю. Разве что Солодуха со своим "тэйк ит изигай" выглядел бы на сцене Евро не хуже Гудзя: бодрую зажигательную песню брайтонский инглиш только украшает".

Недавно в одной музыкальной телепередаче я столкнулась с любопытным способом подачи информации. Сидящий в кадре преподаватель лингвистического университета (кабинет, стол, цветы в горшке) на фоне видеоклипа в квадратном окошке рассказывает про группу Open Space – о том, что у них хороший английский и что, разумеется, с таким прекрасным английским просто необходимо "пробиваться в Европу", на Запад.

Английский, кстати, не такой уж идеальный, чтобы, всматриваясь в клипы, страдать от непризнанности коллектива в англоязычном коммьюнити. Но дело не в этом. Как-то само собой получилось, что лингвистический перфекционизм применительно к музыке в нашей стране играет преувеличенную роль – в конце концов, хороший английский был и у Набокова, но музыку он не любил. Английский язык давно уже не хороший сам по себе – у него странный статус, он что-то вроде эсперанто. Стоит ли вообще анализировать его качество, обсуждая белорусскую музыку?

Впрочем, большинство моих знакомых, учившихся в инязе, чудовищно снобят по поводу коллектива Gogol Bordello и искренне не могут его слушать "из-за этого невыносимого русского акцента". Собственно, парадокс: Мадонну этот акцент устраивает, жителей США устраивает, и даже писателя Джонатана Сафрана Фоера устраивает, потому что Евгений Гудзь, солист группы, является носителем той самой языковой девиации, на которой Фоер написал часть своей дебютной книги "Полная иллюминация" – для экранизации нашелся идеальный актер. Тех, кто закончил минский лингвистический, это не устраивает. Язык – это очень диктаторская штука; если ты его носитель, то все, кто пользуются им плохо – твои враги.

На сайте музыкальных экспертов, обозревающих белорусские диски, вопрос плохого английского в отношении англоязычных музыкантов тоже стоит ребром. Хотя, конечно, приятно, когда журналист шарит в чем-то, что делает музыкант, лучше него самого, и может критиковать обоснованно. Группе Yellow Brick Road эксперты говорят добрые слова о том, что "исправилось произношение" (попутно указывая, что в слове casino ударение ставится на второй слог). Александру Цыганку, блюзмену из Гомеля, указывают на "проблемы с произношением" – при исполнении стандартов они не были заметны, а с авторским материалом вышли на передний план. Поддакивают и читатели, говоря, что "зачем мучаться и на неродном английском исполнять подобие блюза, когда это мог быть приличный софт-рок на русском". "Мы музыку обсуждаем или произношение?" – вступился за Цыганка другой "эксперт".

Собственно, откуда концентрация на произношении? Когда группа RoubleZone получала "Рок-Корону" в 1996г., журналисты пищали от восторга, обнаружив, что они неправильно произносят свое название – "рабл", а не "рубл", а ведь на английском поют! Невозможно представить, что коллектив Abba, певший с чудовищным шведским акцентом, укоряли стокгольмские лингвисты, пытаясь исправить им позорный прононс. Да и над акцентом "Битлз" смеялись – в Америке над британским, в Лондоне – над ливерпульским. Лирические герои песен Горана Бреговича поют на абсолютно барбарианских наречиях, в Америке существует огромное количество популярных групп с шепелявящими японскими девчонками на вокале (Blonde Redhead, Deerhoof), а наши легендарные белорусы Gods Tower вообще пели на черти чем, и они величайшая группа. Потому что в том, что они поют, отчетливо ясно, о чем речь – о таких глубоких, хтонических штуках, что даже некомильфо анализировать произношение.

Это все не значит, что язык не важен. Важен. Лучше все-таки петь по-английски, если вам хочется мирового господства, а вы не группа Rammstein как минимум. Но если уж петь по-английски, можно не заморачиваться на предмет идеального произношения. Главное, доходчиво выражать мысль.

За белорусское произношение английского, как правило, стране бывает стыдно только на "Евровидении". Потому что там и музыки-то толком нет – вслушиваешься в текст и хочется провалиться под землю. Разве что Солодуха со своим "тэйк ит изигай" выглядел бы на сцене Евро не хуже Гудзя: бодрую зажигательную песню брайтонский инглиш только украшает.

Как ни странно, есть у нас и идеальный в плане звучания "музыкальный" английский – в основном, у коллективов, занимающихся калькированием западной музыки и испытывающих к ней огромную любовь – они выпевают все слова так же, как это делали их кумиры. Toobes поют на почти британском английском, Svet Boogie Band пели на идеальном ломаном негритянском наречии, скрипучем и кривляющемся – но каждое слово было таким, будто его подслушали у всех этих блюзовых негров.

Недавно появившаяся новая сенсация белорусской музыки – юный коллектив Lilac – собирает в блогах огромное количество отзывов в духе "наконец-то белорусы научились петь на английском" и "такого уровня английского вы еще не слышали". Некоторые, впрочем, отмечают чуть заметную "русификацию" прононса. В любом случае, тексты у Lilac – это настоящая поэзия, они рассказывают истории, а не просто выпевают строчки в духе "мне нечего сказать, все это рок-н-ролл".

Зацикленность белорусов на чистоте и правильности различных языков может использоваться и во благо им. Новый проект Романа Орлова, группа "У нескладовае" – полная противоположность англофильской концепции. Сейчас все вокруг ломится рекламой их предстоящего концерта-презентации: вначале они выступят в Москве и Минске, а потом направятся в Берлин и Вашингтон (хотя, скорей всего, это журналисты придумали про Вашингтон). Цель коллектива, судя по промо и интервью – максимальное расширение популярности белорусского языка. Музыканты сетуют, что ранее белорусскоязычные поп-звезды (Виталий Артист, Анна Хитрик) отвернулась от корней, а популяризовать язык необходимо. (Хотя, конечно, настоящая поп-музыка на белорусском – это то, что вошло в музыкальный промо-диск агитационной кампании Некляева: там сплошь песни Раинчика в исполнении Анжелики Агурбаш, и это очень мощно, кроме шуток).

Можно ли "пробиться в Европу", играя подчеркнуто западную музыку на принципиально белорусском языке? Группе это и не нужно – они ориентируются на белорусов мира, а также на аудиторию больших городов, интересующуюся миксом культур и аутентикой. Хотя, конечно, в самом языке аутентики нет. Язык – это не носитель культуры и не культура как таковая, а всего-то один из идеальных способов ее выражения и манифестации. Если бы Кирчук перевел свои песни на английский, они были бы гораздо более белорусскими, чем идеальные поп-песни "У Нескладовага". А Gods Tower, несмотря на англоязычность, играли абсолютно аутентичную белорусскую музыку. Дав белорусам шанс самоопределиться через язык, создатели "У Нескладовага" намекают на существовании культуры "глобал беларусов", прямо в духе журнала "Сноб". Это, конечно, здорово. Главное, чтобы аудитория не начала анализировать нюансы белорусского произношения у многочисленных вокалистов, участвующих в проекте.

Оригинал статьи на сайте "БелГазеты".

Об авторе:

Журналистка, писательница. Родилась 11.04.1980 в Борисове. Окончила факультет журналистики БГУ (2002), аспирантуру (2006). На постоянной основе сотрудничала с изданиями: "Музыкальная газета" (журналист, обозреватель, 1997-2007), газета "Молодежный проспект" (обозреватель, 1998-2001), журнал "Наш" (Днепропетровск, Украина; обозреватель, 2002-2007), журнал "Джаз-квадрат" (редактор, 2002-2003), журнал "Развлечения и отдых" (обозреватель, 2004-2006), журнал "Доберман" (редактор, 2008-2009), "БелГазета" (обозреватель, 2005 – наст. время).